День явно не заладился.
Сначала этот дурацкий звонок с идиотским хихиканьем в трубке, разбудивший чем свет, потом сосед с его циркулярной пилой. Ну, скажите, кто в восемь утра, в субботу, пилит дрова? Ладно бы, на дворе стоял жуткий мороз – а без печки в нашем поселке никуда, то и дело газ отрубают – так нет же, середина июля, самая жара, куда ему эти дрова?.. Пришлось опять вставать, закрывать окна. Визжащий звук-то поутих, конечно, а сна уже ни в одном глазу.
Эх, чему быть, того не миновать. Поплелся на кухню, раскочегарил чайник, так надо ж было такому случиться: стал наливать в чашку кипяток, а она возьми и лопни. И не так жалко, что ошпарился, да и тапочки все равно давно пора было постирать – как говорится, нет худа без добра – сколько саму чашку жаль. Старинная была, от бабушки в наследство осталась, через две войны прошла – и первую и вторую мировую. Мама ее просто обожала. Чашку, конечно, не бабушку. Да и я берег, как мог. Это все Витька-идиот виноват, разбил в прошлый свой визит мой последний бокал, а за новым в город ехать ох, как не хотелось. Думал, переживу покамест, попью из этой – в конец концов на то она и посуда, чтобы ей пользовались. Все равно на следующей неделе собирался по делам в центр, там бы и новых бокалов купил. От греха подальше сразу пяток… А теперь вот уже, вроде бы как и деваться все равно некуда.
Ну, ладно, чашка – это опять полбеды. Признаюсь, чайник я тоже, в общем-то, привел в непригодное состояние. А вы попробуйте сами удержать горячую железяку, когда на ваши ноги кипяток хлещет. Швырнул я его, одним словом, в угол, а потом, когда хотел было все-таки кофейком побаловаться, поднял, оказалось, что он уже без носика… Не беда, конечно, кузнец дядя Коля его за стакан только та в порядок приведет – все залудит, запаяет. Лучше нового станет. А на душе опять же неприятной осадок остался.
И вот уж вроде с завтраком сладил, присел в кабинет возле распахнутого в сад окошка, а настроение не то уже, не рабочее.
Не знаю, сколько уж я так просидел, вперившись в ничто и наслаждаясь пеньем птиц – сосед, гадина, давно уже престал свои дрова пилить. Как только поселок весь разбудил, так и перестал - тут вдруг слышу кто-то в дверь барабанит. Давно, видать, барабанил, потому как когда я открыл, на пороге предстал взмыленный мужичонка в сером, не по погоде костюмчике-тройке, какой-то несуразной кепке на голове.
- Ой, - выдохнул он, будто ожидал не меня увидеть, а соседкиного кота Ваську, например. Уж больно удивленная физиономия у него вдруг стала. – А у вас нет ромля?
- Простите, чего? – теперь уж моя очередь настала удивляться. Спроси он, к примеру, про пылесос или новомодный фонарь-киллер, ну, тот, что от комаров, я бы даже и глазом не моргнул. Достали все эти менеджеры по продажам всякой бытовой мелочи. Тип, кстати, сильно смахивал на такого вот менеджера, если бы не его запыханное состояние. Обычно все эти лощеные типчики заваливают к вам, как хозяева положения. Они себя таковыми вообще-то, и чувствуют, по крайней мере вытурить их вон, не сделав ни одной покупки, крайне сложно. Это только Дяде Коле под силу без излишних телодвижений. Он как посмотрит на них своим единственным глазом – второй-то по пьяному делу еще в молодости потерял – так они прямо испаряются. Сам видел.
Так вот, незнакомец даже и не делал попыток проникнуть через мой порог, что служило явным признаком того, что он не менеджер.
- Я… то есть… - он потупился и, глубоко вздохнув, уже более спокойным голосом неожиданно заявил. – Извините, здравствуйте!
- Ну-ну, добрый день, - я все еще был настороже. А вдруг это эволюционировавший менеджер? – Вы что-то хотели спросить?
- Да, - мужичонка оживился. – У вас случайно нет ромля?
Видимо, на моем лице пробежала такая гамма разных чувств, что он поспешно добавил:
- Нет-нет, вы не подумайте, я не просто так прошу. Я куплю его у вас. Гораздо дороже его стоимости. Да-да! Просто уж очень нужен…
Он с надеждой посмотрел на меня.
- Видите ли, - я озадаченно кашлянул в кулак. – Я не совсем понимаю, о чем идет речь.
- Да нет же, - поморщился он, отчего вдруг сразу помолодел лет на двадцать, и стало ясно, что передо мной никакой не мужичок, а так, парнишка лет восемнадцати-девятнадцати от силы. Просто кепка эта немыслимая, костюм, как говорится, с чужого плеча. – Я говорю о ромлях. Р-о-м-л-я-х.
Второй раз он повторил слово по буквам, чтобы я понял. Только напротив, я окончательно убедился в том, что ни о каких «ромлях» я и слыхать не слыхивал. О чем ему и сказал, как есть.
- Да ладно, - недоверчиво протянул он. – Про ромлей все знают.
- Ну, может, все и знают, а я нет, - пришлось развести руками. – Может, у соседа они есть?
- Да я уже всех в вашем поселке обошел, - грустно вдохнул парень. – Вы и так в самом крайнем доме живете. Дальше вас уже только лес… А у вас точно нет ромля?
- Абсолютно точно, - отрезал я, а потом вдруг посмотрел на этого горемыку – уж больно жалко он выглядел, точь-в-точь я сам нынешним утром – и решился. – Если не веришь, загляни в дом. Заодно чайку попьем, передохнешь немного, вон, смотри, весь взмок.
- Правда можно? – лицо его озарила восторженная улыбка.
- Заходи, - я гостеприимно распахнул дверь до конца и отступил в сени. – Раз уж ты считаешь, что о твоих ромлях знают все, может, и я знаю, просто по-другому называю?
- Это вряд ли, - буркнул он, проскальзывая ужом мимо меня в дом. – Кстати, спасибо за приглашение.
- Пожалуйста, - пожал я плечами. Терять мне было ровным счетом нечего – во всем доме, ну ни единой ценной вещи. А зачем они мне в загородном доме, куда я только отдыхать езжу? Подчеркну, отдыхать от цивилизации.
Затворив дверь, я вернулся в комнату. Парень уже стоял здесь посередине и озирался по сторонам.
- Ну как, нашел ромлей? – усмехнулся я. – Может, чайку все-таки поставить? С клубничным вареньем. Сам делал, между прочим…
- Чашечку можно, - излишне культурно склонил он голову. – А на кухне у вас нет ромлей?
Пока я разливал варенье по розеткам, пока разбалтывал пакетики в кружках, незнакомец успел заглянуть даже в пыльный чулан.
- Нет, - наконец разочарованно выдохнул он. – У вас их и вправду нет. Если хотя бы один был, я точно бы нашел.
- Да? – я поперхнулся горячим чаем. – А как выглядит твой ромль?
- Ну, он такой, - парень отставил кружку и попытался изобразить растопыренными в воздухе пальцами нечто небольшое, с чайник.
- Формы хоть какой? – попробовал было я подсказать.
- Формы? – мой гость озадаченно склонил голову набок. – Обычной формы. Все ромли такие бывают…
- Нет, так дело не пойдет, - хмыкнул я. – Любая вещь похожа хоть немного на другую. – Вот ложка чайная похожа, к примеру, на большую, столовую. А кружка эта отдаленно напоминает чайник. Только ручка в другом месте.
- Ромль он напоминает только ромль, - уверенно заявил незнакомец, прихлебывая осторожно чай.
Ну вот тебе, футы-нуты. Приехали. А кошка похожа на кошку, собака а собаку. Это я и так знаю. Знать, у парня с воображением негусто. Ладно, попробуем иначе.
- Его едят? – попытался я задать наводящий вопрос.
- В некотором роде, - неуверенно согласился он.
- Как это? Он служит источником пищи?
- Однозначно, - довольно кивнул парень.
- А источником чего-нибудь еще он является?
- Да, - вновь короткий уверенный кивок. – Он является источником всего.
Стоп! Опять приехали в тупик! Источник всего, это ж надо! Господь бог собственной персоной что ли? Эдакая компактная версия для всех и каждого…
Дурачит меня что ли это типчик? Да нет, вроде бы не похоже. Хотя бы потому, что в том нет смысла. Кому я сдался в этом захолустье? Вот на роботе мня, наверное, хотел бы одурачить каждый второй. Но я и сам не простак, в общем-то в том мои обязанности и заключаются, чтобы как раз других дурачить, а самому в умниках ходить. Журналист я.
Так вот мое журналистское чутье, верьте – не верьте, подсказывало: искренне верит этот чудак в то, что говорит. Ромль – крайне важная штука. Почему это, правда, у меня его нет?
Наверное, взыграло во мне профессиональное стремление докопаться до истины. Тем более, что данный случай – не политический какой скандал, не экономическое преступление, не коррупция в особо крупных размерах, за что можно было и в больницу загреметь, нечаянно столкнувшись в подворотне «с неизвестными личностями с хулиганскими побуждениями» – так сказать безопасно и интересно, черт возьми, ко всему прочему.
- Не живой, надеюсь, твой ромль? – уточнил я.
- Да как сказать, - прищурился он. – Скорее квазиживой.
Вот те на! Точно, карманный творец всего сущего. Индивидуального пользования, к слову.
- Цвета какого?
- Глядя в каком состоянии, - спокойно так отвечает, - Если в активном, то уж тут я затрудняюсь, а вот в режиме ожидания, скорее серебристый. Или нет, платиновый… - он задумался, хлебнул чаю. – Точнее, все зависит от освещения, срока службы и, ну, много чего.
- Замечательно, - я довольно потер ладони. – В общем, мы ищем нечто такое квазиживое, источник всего, небольшого размера, килограмма так на два-три, непонятной формы и цвета?
Не знаю как вы, а скажи мне кто такие слова, я бы точно рассмеялся ему в лицо и поспешил бы удалиться прочь. Ведь ясно же, что издеваются. А парень этот ничего даже, никак не отреагировал. В смысле, нормально не отреагировал. Задумался на несколько секунд, а потом так спокойно и говорит:
- Очень точное описание. Это он. Значит, вы видели ромлей? Где?
Ну что я ему мог ответить, кроме как объяснить, что все это бред и чушь. Не изобрели еще такой вещи. Да, если бы изобрели, так кузнец наш и нужен бы не был. Спился бы в конце концов в считанные дни. Потому как, имей он такого ромля в личном пользовании, самогон бы у него лился бы рекой. Ну, раз ромль может сотворить все, что угодно.
- Да нет, - незнакомец категорично покачал головой. – Не спился бы он. Ромь бы его вылечил.
- Ага, значит, эта штука еще и лечит! Час от часу не легче.
- И не изобретал никто ромля, - добавил он после небольшой заминки. – Он сам появился. Точнее, самый первый сам появился. А потом он стал размножаться, чтобы у каждого был свой ромль.
- А зачем он, кстати, тебе, если у каждого, а значит, и тебя есть свой ромль?
- Теперь они не у всех, - грустно вздохнул парень. – Это вот в конце двадцать первого века у всех были, а потом, как написано в книжках, они стали умирать. То ли условия им не подошли, то ли требования люди к ним предъявляли слишком высокие, истощали внутренние ресурсы. Этого никто до сих пор не знает, хотя ученые вот уже пятьдесят с лишним лет бьются над проблемой ромлей. Только бесполезно, мертвый ромль – просто какое-то немыслимое химическое соединение…
- Погоди-погоди, когда ты сказал, начали умирать ромли?
- В конце двадцать первого… - он осекся и испуганно посмотрел не меня поверх кружки.
- А сейчас, молодой человек, да будет вам известно, только начало двадцать первого столетия, - поучительно сказал я и только тогда сообразил о чем вообще говорю. – Э-э, постой-ка, милок, а откуда ты знаешь, что будет почти через сто лет?
- Вы, наверное, мне не поверите, - незнакомец оставил кружку в сторону, - но я из вашего будущего, из двадцать второго столетия, почти из самого его конца.
- Мда? – глубокомысленно изрек я, потому как больше сказать мне было просто нечего. Сначала эти ромли - карманные творцы, а теперь вот еще и путешественник во времени. – Ну почему бы, чисто теоретически мне вам не поверить? Так, шутки ради…
- Да нет, я серьезно, - парень подался вперед. – Дело в том, что я тут нелегально…
- Это вполне естественно, - согласился я, собираясь с мыслями. Собираться, честно говоря, было не с чем. Либо я верю каждому его слову, и передо мной сидит сенсация, либо не верю, и тогда передо мной – очередной идиот, сбежавший из клиники. Благо некое заведение располагалось от поселка неподалеку. В каких-то километрах тридцати. Не самый ближний свет, но для бешеной собаки – а соответственно и умалишенного – как говорится, семь верст – не крюк. Семь верст это сколько же километров?..
Неожиданно я понял, что гость мой что-то продолжает говорить. Причем, самое интересное, судя по всему, пропустил, потому как он уже подводил к свой рассказ к итогу:
- …Вот я и решил, что можно отправиться в начало двадцать первого, туда, где ромли еще полны сил к размножению, взять одного-двух и спасти демографическую ситуацию ромлей в моем времени. Но, наверное, я слишком рано прибыл, никто тут о ромлях ничего и не знает…
- Ну отчего же, - неожиданно за моей спиной пророкотал сочный бас. Мы вот, к примеру, знаем.
Я подскочил, опрокинув в который раз за сегодняшний день горемычный чайник. Полупустой, он с радостью ускакал в угол. Судя по звуку попутно лишившись уже и ручки.
На пороге кухни стояли двое мужчин в больничных халатах бледно-зеленого цвета. Я-то уж на своем веку столько больниц посетил – нет-нет, не в качестве пациента, по работе – что с ходу определил их принадлежность к тому самому недалекому заведению.
- Вы уж извините, что мы без стука, без приглашения, - обладатель сочного баса двинулся к застывшему парню. – Просто соседи нам подсказали, куда идти.
- А у вас, правда, есть ромли? – мой гость радостно вскочил из-за стола.
- Сколько угодно, - второй мужчина сделал приглашающий жест на выход.
- Спасибо вам за чай, но мне пора, - парень быстро подал мне руку и чуть ли не пулей выскочил наружу, следом также поспешно удалился и один из врачей.
- Вы уж извините за беспокойство, - басистый радушно протянул мне широкую ладонь. – Спасибо за помощь.
- Да не за что, я ничего такого не сделал, - пожал я плечами. – Вот только посидели, поговорили…
- Да, рассказчик он у нас знатный, - усмехнулся мужчина. – Мы его так и зовем, Сказочником. Он вам, наверняка, с три короба наплел. Про путешествие во времени, про этих, как их, ромлей…
В это момент снаружи донеслась какая-то странная возня, потом рассерженный вопль парня «Эй, куда вы меня тащите! Что за шутки!» Что-то невнятно пробормотал голос ушедшего санитара. Я инстинктивно двинулся к окну, но меня остановила рука второго врача, несколько чуть сильнее, че просто деликатно положенная на плечо.
- Не обращайте внимания, - спокойно пробасил он. – Пациент настолько входит в свою роль каждый раз, что никак е может примириться с действительностью. Вот и приходится иногда применять силу.
- И часто он так? – я кивнул за окошко.
- В смысле? – мужчина уже направившийся к выходу, остановился.
- Ну, приступы эти у него случаются?
- А это… - рассмеялся он. - Раз в месяц это уж точно. Но обычно нам удается все держать в узде, а в это раз он вот весь поселок переполошил своими ромлями… Но вы не беспокойтесь, все будет хорошо, мы знаем, что делаем. И еще раз спасибо вам за помощь.
- До свидания, - я поглядел ем вслед и обратил свой взор опять на кухню.
Точно, так оно и есть. Чайник лишился еще и ручки. Вон она в сторонке валяется, радом с какой-то серебристой железякой…
Стоп! Какой еще железякой? У меня роду ничего такого не было. Сумасшедший этот что ли оборонил или его доктора?
Я осторожно поднял с пола блестящий кубик со сглаженными гранями. На вес и ощупь вроде бы металлический. Цельнолитый. Никакой там не прибор, не живой, конечно. Даже не квазиживой, как эти штуки, о которых так убедительно рассказывал парень. Нет, надо же придумать, карманный творец всего сущего!..
Я внимательно осмотрел кубик со всех сторон. На одной грани было что-то нацарапано. Мелко-мелко.
Ха, от нас не скроешься!
Это я про лупу, которая всегда на своем месте – в ящике кухонного стола. Она здесь, если меня память не поводит, с самого моего детства лежит. Лежит, потому как брать мне ее в детстве категорически запрещалось. Это была бабушкина лупа, которой она пользовалась, когда читала составы всяких пахучих пакетиков с приправами. Уж больно мелкими буквами писали их – без лупы и в правду не прочесть.
Ну уж на кубике-то буквы были еще мельче, а лупе хоть бы хны.
«MadebyEarth. 2185» - вот так, коротко и ясно.
Я несколько секунд в отупении смотрел через сильную линзу на сложившиеся в слова буковки: «Сделано Землей. 2185». Занятный лейбл.
Черт! Неужели парень говорил правду, а эти два санитара меня надули? Я, не раздумывая, ринулся к выходу. Выскочил на улицу. Огляделся по сторонам. Куда же, интересно, они все подевались?
- Дохтуров ищешь? – из окошка напротив высунулась баба Маша, известная на весь поселок сплетница. Вот уж точно, от ее взгляда никакая мелочь не укроется. Наверняка парень к ней заглянул передо мной, и она с интересном наблюдала за развитием дальнейших событий из окна. Если кто и знает, куда направились эти лже-санитары – а я уже было почти уверен, что они совсем не те, за кого себя выдавали – то только баба Маша.
- Их, конечно, они вот инструмент забыли, - я показал на кубик у себя на ладони.
- Ты поспеши, милок. Они во-она туда чуть ли не бегом побежали. И ентого придурка туда поволокли, - старушка ткнула скрюченным пальцем в сторону поворота. – Уедуть, не догонишь…
- Спасибо, - я рванул вдоль забора, свернул и застыл в изумлении. Ни одной живой души в округе.
Тут, надо сказать, что за поворотом у нас в поселке как раз пригорок такой небольшой. Дальше уже поля начинаются, а по прямой – дорога. Пыльная такая бетонка, чуть ли не до самого города. Это позади моего дома лес густой, грибной. А тут – до самого горизонта открытая местность, пейзаж, так сказать. Когда автолавка приезжает, ее еще километров за десять видно. В основном из-за того столба были, что поднимается следом.
Так вот к чему я: на дороге этой ни единой души, ни санитарной машины, ни самих санитаров, ни парня. Вообще никого. Ну, не могли они так быстро за горизонтом скрыться! Хотя бы пыль осталась.
И уж не знаю, что мое внимание привлекло слева. То ли за кустами орешника, что вдоль забора растут шум какой почудился, то ли движение. Только я возьми, да за кусты и загляни. Не знаю, чутью что ли сработало, тихо все сделал. И не прогадал. Потому как увидел, спину одного из санитаров, скрывающейся в люке серебристого яйцевидного аппарата. Он возле самого забора притулился, прямиком на мусорной куче, которую тут окрестные лентяи устроили, коим лень ведро до контейнера на соседней улице тащить.
Люк захлопнулся, и в последний момент – клянусь! – я увидел связанного по руками и ногам моего горемычного гостя, какой-то здоровенный пульт, скрючившегося возле него одного из санитаров… Все это я разглядел буквально за десятые доли секунды, пока люк закрывался. Сам себе не верю!
После чего, не успел я и шелохнуться, как серебристый аппарат с легким хлопком растворился в воздухе. Секунду-другую на его месте было видно такое марево, какое случается над кипящим чайником, ну, когда воздух колышется, а потом вообще ничего не осталось. В смысле, помойка-то осталась, а вот следов от аппарата – никаких. Даже отпечатков стабилизаторов, на которых он покоился. Я точно знаю, сам проверял. Пролез в дырку между кустами и проверил. Даже от запаха не поморщился – а амбре витало то еще! – не до того просто было.
Постоял я в раздумьях уже на дороге – не посередь же помойки стоять! – да и пошел домой. Тетя Маша тут как тут:
- Ну как они там?
- Кто? – я непонимающе уставился на нее, будучи погружен в свои раздумья: еще бы, по всему выходит, с настоящими потомками из двадцать второго века виделся, а ничего путного про будущее кроме этих непонятных ромлей, так и не узнал.
- Санитары увезли этого буйного? – тете Маше терпения выспрашивать не занимать. Ее бы к нам в газету – тот бы репортер получился, никакой тайны от него не смогли бы утаить даже спецслужбы Кремля.
- Увезли, увезли, - успокоил я ее.
- А струмент отдал?
- Отдал, тетя Маша отдал, - сочтя разговор исчерпанным, я направился к своей калитке.
- А я так сразу поняла, что он не в своем уме, - вслед мне заметила та. – Он как только на пороге показался, так начал какую-то ерунду спрашивать, вроде как и не по-нашенски заговорил… - последние ее слова отсекла дверь дома.
Теперь вот сижу я за столом, опять весь в делах и заботах. Отпуск уж давно закончился, вокруг городская суета, типично декабрьская слякоть под ботинками, сапогами, колесами. Комп сигналит, мол, почта свежая пришла…
В общем, все, как обычно. Все, как раньше. Все, за исключением маленькой детали. На мониторе у меня стоит тот самый кубик. Неизвестно зачем сделанный, неизвестно из чего. Главное, вроде бы безвредный. Коллеги подшучивают, буддизмом, говорят, увлекаюсь, коли такие штуки покупаю. И невдомек им «Madein…» где этот кубик сделан, и когда.
Для меня, впрочем, это тоже не важно. Я со дня на день жду, что у нас на Земле появится первый ромль. Парень, если ничего не перепутал, утверждал, что они откуда-то из самого начала двадцать первого века. Вот тогда-то я и выступлю, что мол-де ромлей беречь надо. А что, может это мое предназначение на белом свете, стать защитником ромлей?
Игорь КОПЫТОВ
27 декабря 2003 г.
