– Пап, где у нас ведро с червями? – донеслось с соседнего дачного участка.
– Какая проза жизни! – недовольно произнес Эдуард Евгеньевич и закрыл створки окна террасы, на которой расположился с неизменным ноутбуком, чтобы писать очередное нетленное произведение русской литературы.
В это время сильная молния прорезала небо, словно хотела разделить его надвое, а затем раздался страшный треск и гул запоздавшего грома. Эдуард Евгеньевич выглянул в окно и увидел, как огромная свинцовая туча грозно нависла над всем дачным поселком. Казалось, она вот-вот ляжет на крыши домов и прижмет их к земле, коснется налитыми водой крыльями кустов и деревьев, прольется мощным ливнем. Но, странное дело, в террасе было очень светло. Оказывается, солнце, спустившееся за долгий летний день к самому краю земли, умудрилось найти прореху в мрачной, тяжелой туче, и теперь окрасило ее восточную сторону парчовыми бликами.
– А не пора ли пить чай? – подумал писатель. – Где там наша сношенька?
– Лизонька! – крикнул он. – Пора чаевничать!
На террасу вышла девушка лет двадцати пяти с красивым выразительным лицом и точеной фигуркой. В руках у нее был поднос с чашками, чайником и домашним вареньем.
– Попробуйте клубничное, Эдуард Евгеньевич: сама варила.
– Вернее будет сказать «земляничное», Лизонька, – поправил сноху тесть, – в культуре человек возделывает землянику.
– Так она в лесу растет, а на дачах сажают клубнику. Викторией называют.
– Виктория – это всего лишь название одного из бесчисленных сортов земляники! Фестивальная, Солнечная, Гигантская еt cetera, et cetera.
– Все-то вы знаете! А можно мне с вами чай попить? Владик вечно в своем бизнесе – про меня совсем забыл! Вот, говорят, что яблоко от яблони недалеко падает. Но он вовсе на вас не похож!
– Ой ли? Если ты судишь обо мне и сыне только по тому, как и что мы говорим, то глубоко ошибаешься: человек и его слова живут врозь! – воскликнул Эдуард Евгеньевич и внимательно посмотрел на сноху: мужчина, особенно творческий человек, всегда интересуется женщиной, которая его хвалит и слушает.
Он вдруг обнаружил, что девушка очень хороша собой: тонкая талия, стройные загорелые гладкие ноги, нежные, полновесные груди, обтянутые легким платьицем… К тому же Лиза, оказывается, очень похожа на его первую институтскую любовь! Возможно, эти открытия Эдуард Евгеньевич сделал оттого, что они впервые всей семьей проводили лето на даче: расслабляющая истома и ничегонеделанье жарких вечеров, ошеломляющий, осязаемо плотный запах цветущих трав и кустарников, шашлыки и обильные возлияния способны разбудить любое дремлющее чувство.
– Не в этом суть: с вами интересно, а с Вадиком буднично и серо, словно живешь в позолоченной клетке.
– Но-но! – погрозил Эдуард Евгеньевич снохе. – Все-таки он мне – сын!
В это время у ворот дачи раздался звук подъехавшего автомобиля.
– Иди, встречай, – сказал писатель, – и будь с ним, пожалуйста, поласковее.
Лиза, как показалось хозяину дачи, с неохотой поднялась из-за стола, где они так весело и интересно беседовали, и неторопливо пошла к воротам.
Писатель задумчиво посмотрел вслед уходящей Лизе и вдруг громко воскликнул:
– Вот он – сюжет, которого так не хватало в моей повести! Герой видит в жене сына давнюю любовь! Та же внешность, черты характера! Словно и не было двадцати прошедших лет: он – зрелый, состоявшийся человек, а его пассия все так же молода и привлекательна. «Мне потребовалась целая жизнь, чтобы понять, что я люблю тебя!» Нет, пошло! А, может быть, так? Гениально!
Эдуард Евгеньевич склонился над ноутбуком и начал набирать текст, которому, по его мнению, предстояло стать бессмертным.
Они уже давно лежали в постели, а сон к Вадиму так и не пришел.
– Ты меня больше не любишь? – неожиданно, глухим от волнения голосом спросил он жену.
– С чего ты взял, Вадик?
– Чувствую. Кто у тебя есть еще?
– Я люблю только тебя. Но ты не маленький и должен понимать: из всех вечных вещей любовь длится короче всего.
Вадим резко повернулся к жене, схватил ее за голову и попытался посмотреть прямо в глаза. Но Лиза увернулась. Затем холодно чмокнула его в лоб и сказала:
– Поздно, пора спать. Тебе завтра рано на работу.
Утро сегодня выдалось чудесным. Ласковое солнышко приятно грело землю и воздух, напоённый ароматами цветущих трав. Птицы, хоть и поумерили в июне певчий запал, продолжали радовать душу бесконечными трелями. А сплошные заросли зелени вокруг дома наполняли душу спокойствием и умиротворенностью, которой никогда не испытаешь в душном, пропыленном летнем городе.
Как всякий настоящий художник слова, Эдуард Евгеньевич любил природу в своей первозданности. Поэтому за небольшим, тщательно подстриженным по настоянию сына газоном находилась девственная чаща. Огромные лопухи привольно расположили почти метровые листья, крапива устремила жгучие стебли вверх, а небольшой островок зарослей иван-чая радовал глаз лиловыми и сиреневыми кипарисовыми соцветиями. А его любимая собака Джуля разлеглась у самых ног, подставив ласковому солнышку черный влажный пупырышек носа и кипенно-белые передние зубки. В такие утренние часы ему всегда хорошо работалось! Он был «жаворонком» и предпочитал «творить» с утра. Но только расположился за ноутбуком, как в кабинет вошла Лиза.
– Я вам кофе принесла, – приветливо произнесла она, ставя на стол поднос.
– О, напиток богов! – радостно ответил писатель. – Все мои герои постоянно пьют кофе и находят в этом большое удовольствие. Как говорится, трудно устоять перед женщиной, которая приносит тебе кофе в постель. Шучу!
Лиза пытливо посмотрела на Эдуарда Евгеньевича, но с разочарованием отвела взгляд: он действительно шутил.
– Вы сегодня в хорошем настроении!
– Да, это верно. И причина того – ты.
– Я?! – не поверила Лиза. Затем, помедлив, кокетливо раздвинула края ворота платья, чтобы сильнее обнажить грудь, и наклонилась над сидящим за столом писателем, словно собралась придвинуть ему чашку с кофе.
– Ты меня неверно поняла. Просто наш вчерашний разговор подкинул мне отличный сюжетный ход для романа. Впрочем, не будем пока говорить об этом.
Лиза резко выпрямилась и задела рукой чашку с кофе. Коричневый напиток растекся по столу, попал на клавиатуру ноутбука и рубашку Эдуарда Евгеньевича.
– Что ты наделала! – закричал рассерженный писатель. – Если он сгорит, то все пропало!
– Что сгорит и что пропало, папа?
– Мой новый роман! Я даже не успел сделать запасную копию на флэшку!
– А я думала, что сгорит новая любовь, – иронично заметила Лиза, – снимите рубашку – я отстираю пятна от кофе.
Он одним движением смахнул с себя белоснежную сорочку. Лиза невольно залюбовалась обнаженным мускулистым торсом далеко еще не старого мужчины. Затем взяла салфетку:
– Давайте промокну кофейные пятна с тела: нельзя портить такой красивый загар…
– Я не помешаю? – раздался насмешливый голос сына.
Эдуард Евгеньевич вздрогнул, а Лиза отпрянула от него так резко, что чуть не упала.
– Лиза, собирайся. Мы переезжаем на городскую квартиру.
Полуденное лето морило дачников невыносимой жарой, тропической духотой и ядовито-кусачими комарами. Эдуард Евгеньевич расположился в беседке под могучей лиственницей, которая веерными ветвями с изумрудно-зелеными иголками благополучно спасала пиита от этих напастей.
– Съесть мне заломной сельди под водочку с томатным соком или нет? – проговорил он вслух и поглядел на мгновенно запотевший графинчик с горячительным напитком, вынутый из холодильника. – С одной стороны, пить в такую жару вроде бы нельзя. С другой, зачем отказывать себе в удовольствии? Ведь жизнь – это мгновение. Завтра Господь Бог может и не дать выпить…
«Конечно, мне только сорок пять, – продолжил он размышления, – следовательно, прошла всего половина жизни. Я, как говорится, мужчина в самом соку. Не зря же Лизка на меня заглядывается…»
– Дзинь-динь! – раздалась трель вызова домофона.
– Кого это нелегкая принесла? Выпить нельзя спокойно – не то что роман написать!
– Это я, Лиза! – раздался нежный голосок в динамике приемного устройства. – Владик ключ от дачи забрал, вот и приходится звонить, чтоб открыли.
«Незваный гость лучше татарина? – с сомнением подумал писатель и нажал кнопку открытия калитки. – Впрочем, Лизка может составить компанию: пить одному – это нонсенс!»
– Приехала ягод набрать, – объяснила неожиданный визит сноха, – можно, я кофточку сниму: такая жара, что даже собственная кожа кажется тяжелой!
Эдуард Евгеньевич посмотрел на грудь Лизы, чтобы оценить правильность ее слов, и невольно облизнулся. Молодая, гладкая, без единой морщинки кожа девушки завораживала, притягивала взгляд, настойчиво приглашала прикоснуться к ней, погладить, поласкать.
Писатель мотнул головой, словно отталкивая назойливое наваждение, и показал на графинчик с водкой.
– Я решил проверить китайскую мудрость: можно ли подобное побороть подобным, то есть жару – горячительным напитком. Составишь компанию?
Лиза кивнула, и хозяин дачи налил в хрустальные фужеры водки, затем добавил томатного сока. Они молча выпили и почти одновременно поставили на стол фужеры, не прикоснувшись к закуске.
– Воркуете, голубки? – неожиданно раздался голос Вадима. – И даже водку пьете? Народ для разврата готов?
– Вадик, опомнись! – тихо произнес отец. – Что ты говоришь?!
– Лиза – домой! – скомандовал муж. – Вот тебе ключи от машины, и чтобы ждала меня там!
Девушка покорно взяла ключи и пошла к воротам дачи. Вадим тяжело опустился на стул, плеснул в фужер водки и с размаха опрокинул его содержимое в рот. Затем быстро вынул из кармана брюк травматический пистолет и направил его на отца:
– Рассказывай, батя, – приказал он, – я все знаю.
– Это она! – испуганно пролепетал Эдуард Евгеньевич. – Это все Лизка, стерва! Ты же знаешь этих баб: если приспичит, они своего добьются… Это наговор! Она все врет!
Но Вадим вдруг опустил руку с пистолетом и медленно, четко произнес:
– Она мне ничего не говорила.
Эдуард Евгеньевич вытер обильно проступивший пот и с облегчением вздохнул:
– Вот дурак! Сам на себя наговорил!
Но сын его уже не слушал: он шел к машине, в которой его ожидала жена. Эдуард Евгеньевич быстро выпил полный фужер водки. Вкупе с томатным соком она сразу принесла ему чувство легкости и спокойствия.
«Все образуется, – подумал он, – главное – не паниковать: я знаю правду, а сын – нет. А предвидеть – значит, управлять!»
К удивлению Лизы, муж на этот раз не стал скандалить. Он даже не задал дурацкий вопрос о том, верна ли она ему. Женщины очень доверчивы. К тому же ей так хотелось, чтобы все само собой образумилось, как-то рассосалось, что она поверила в то, в чем никак нельзя было быть уверенной. Правда, время от времени в голове возникал единственный вопрос, который задал Вадим: «Как ты с этим будешь жить?» Но Лиза так упрямо отгоняла его от себя, что через некоторое время забыла о нем вовсе.
Дома Вадим лег отдельно, на диван. Но ночью не выдержал и тихонько пробрался под одеяло к жене.
Лиза его приняла безропотно. Под влиянием пережитого, взаимных упреков и слез они провели такую бурную ночь, словно только накануне расписались.
– Ты меня любишь? – с придыханием, тихо шептал Вадим. – Скажи: ты любишь только меня?
– Да, глупенький, да! Ну к кому ты приревновал?! Он мне в отцы годится!
– К тому же он трусливый и ненадежный, – радостно согласился муж, – знаешь, как испугался, как тебя обзывал!
– Я его не люблю, – вдруг буднично и холодно произнесла Лиза. Она встала с кровати, подошла к окну и нервно затянулась сигаретой.
– Вот и ладненько! – сказал Вадим.
Он, видимо, так ждал этих слов, что расслабился, заулыбался, затем сладко зевнул и повернулся к стене. Через несколько минут Лиза услышала его мерное дыхание и сладкое постанывание во сне: наверняка мужу снилось что-то очень приятное.
Вадим не мог поверить своему счастью: Лиза стала такой прилежной женой, что готовила и подавала завтрак ему в постель. Сегодня у него был напряженный день: планировалось подписание выгодного контракта с иностранной фирмой. А затем он намеревался купить путевки в зарубежный тур: такая красивая, умная и верная жена, как Лиза, заслужила это!
– К обеду не жди, – сказал он, уходя из дома, – принимаю гостей из Германии. Зато вечером я буду с сюрпризом, который тебе, наверняка, понравится.
Он заметил, как загорелись зеленоватые глаза Лизы, и посчитал это хорошим знаком: в такие времена она становилась безумной от любви и страсти.
День у Вадима сложился удачно. Выгодный договор был подписан, билеты в заграничный тур приобретены, и он очень спешил домой, чтобы как можно раньше сделать Лизе царский подарок. Но ему предстояло завершить еще одно дело: заехать на дачу к отцу, рассказать, как Лиза его любит и предупредить, чтобы он больше не появлялся в их с Лизой жизни.
Вадим повернул автомобиль на проселочную дорогу, ведущую к даче отца. Он хотел проскочить ее, как вдруг на опушке леса заметил целующуюся пару. Что-то неуловимо знакомое показалось ему в этих людях. Сердце неприятно кольнуло, и оно заныло, будто предчувствуя беду. Бизнесмен притормозил автомобиль, а затем и вовсе остановил его. Сомнений не было: обнимались и целовались отец и Лиза.
– Что же вы делаете?! – крикнул он, не выходя из машины. – Лиза, где любовь, в которой ты мне клялась?! Я купил тебе дорогущий тур на Канары!
Девушка, не оборачиваясь, проговорила:
– Лучше купи собаку: это единственный способ приобрести любовь за деньги.
Вадим нервно сглотнул горькую слюну, выхватил из кармана заграничные путевки и разорвал их в клочья. Затем выбросил все это в окно машины и резко нажал на педаль газа. Иномарка взвыла, почти став на дыбы, а затем понесла неудачливого хозяина прочь от места, где он в один миг потерял и отца, и жену.
А дачный поселок продолжал жить летней жизнью, полной внезапной страсти, быстрых любовных романов и душераздирающих интриг. Здесь было все, что бывает в обычной жизни людей. Только зарождалось и происходило это весело, непринужденно и легкомысленно. Здесь любящие пары жили настоящим, ибо о будущем известно только одно: хочешь насмешить Господа Бога – расскажи ему о своих планах…
