Как я был пленным румыном
Наш город как киноплощадка все чаще и чаще привлекает режиссеров. В этот раз Тула и ее окрестности стали декорациями для нового фильма Александра Прошкина «Искупление». Это уже вторая картина, которую режиссер снимает на тульской земле, до этого был фильм «Чудо».
В январе прошли кастинги для массовки «Искупления», и я стал одним из тех, кто пришел в «Дом кино», где проходил отбор, в надежде засветиться в телевизоре. Ну и пусть массовка! Маленькая роль – тоже роль!
Все, что требовалось от претендентов, – это заполнить анкету (ФИО, внешние данные и т. д.), сфотографироваться и немного рассказать на камеру о себе. Дальше следовало: «Ждите, вам позвонят!»
Когда в конце февраля раздался телефонный звонок и меня пригласили участвовать в съемках, я уже почти забыл про мою попытку пробиться в киноиндустрию. «Ага, вот оно! – возликовал я. – Номинация на «Оскар» у меня почти в кармане!»
Холодно! Очень холодно!
На следующее утро в 8.30 я был на «Зеленстрое», где «актеров массовых сцен» поджидал «ПАЗик», в котором в дальнейшем нам пришлось скоротать немало времени. День выдался морозным, а в салоне автобуса было немногим теплее, чем на улице! Прождав около 40 минут (не все «массовщики» пунктуальны), мы направились в гостиницу «Ясная Поляна», где был устроен «штаб» киношников. Кроме меня, набралось еще человек 20, преимущественно – мужчины разного возраста, пара девушек и несколько детей от 3 до 7 лет.
Когда мы подъехали к воротам гостиницы, пришлось снова долго ждать, пока, наконец, нас не позвали пройти в здание. Первые пять минут в помещении я, отбивая зубами барабанную дробь, пытался согреться, люди кругом о чем-то говорили, хотя казалось, что стук моих челюстей приглушал их голоса, но вдруг все стихло – началось распределение ролей.
«За недобитого немца сойдешь…»
Кто-то стал конвойным, некоторые просто прохожими, а меня, как и большинство, определили в пленные румыны. Признаться, у меня не очень подходящая внешность для игры смуглого уроженца Румынии, но решающую роль сыграли два фактора: во-первых, как сказала девушка, награждавшая нас амплуа, я еще ни разу не был задействован в массовке этого фильма, а во-вторых… выбирать все равно было не из кого.
Затем нас отправили в костюмерную, где хранилась целая куча одежды и обуви нужной эпохи. Мне намотали портянки, выдали старые стоптанные ботинки, штаны на четыре размера больше, которые постоянно спадали, какой-то пиджак военного покроя, а поверх накинули потрепанную шинель.
Дошло дело до головного убора. Костюмер осмотрел меня внимательно и задумчиво произнес: «Что-то ты не похож на румына. Недобитым немцем будешь!» После этого на мою голову нахлобучили что-то среднее между кепкой и шапкой-ушанкой, но без меха. Такие я действительно видел у «фрицев» в фильмах про Великую Отечественную.
Последним штрихом были… «тряпочки». Просто я не знаю, как еще назвать то, что мне, как и большинству моих собратьев, намотали на руки. Оно и понятно: мы пленные, откуда у нас нормальные перчатки или варежки? Нашли какую-то ткань и намотали, чтобы рукам хоть немного теплее было. В хорошем кино все должно органично смотреться и соответствовать реальности!
И вот в таком обмундировании нас отправили в гримерку.
– Ты кто? – спросила меня симпатичная девушка-гример.
Я честно ответил, что сам еще не понял, то ли немец недобитый, то ли румын пленный.
– Какой немец? – возмутилась гримерша. – У нас сегодня нет немцев! Давай садись, хватит шутить!
Гримеры знали свое дело на все «пять»! Когда я встал из кресла, на меня из зеркала смотрел настоящий смуглый румын с недельной щетинной, правда, она была нарисованной, но на расстоянии больше полутора метра это сложно было заметить.
После превращения всех массовщиков в нужных персонажей мы отправились на место съемок.
«Извините, но у вас слишком белые зубы!»
«ПАЗик» привез нас в окрестности моста через так называемый пруд «Горячку»: сюда сбрасывает отработанные воды Косогорский металлургический завод. Только это был не тот мост, через который идет дорога из Щекина (уж слишком он современно выглядит), а расположенный ближе к заводу, о существовании которого я и не подозревал.
«Масовщики» еще около часа померзли в ожидании, прежде чем была дана команда идти на место съемки. Помощник режиссера объяснил: «Вам просто нужно пройти колонной по мосту. У вас демонстрация! Вы должны показать радость, улыбаться, смеяться…» Одному «румыну» даже выдали гармонь, чтобы придать особую «атмосферу праздника».
Были там и транспаранты, которые несли по два человека – в начале и в конце колонны. На одном красовалось: «Долой Реакционеров!» На другом: «Долой бояр и монархистов!» Я поначалу попытался затеряться в толпе «пленных», но помощник режиссера приметил меня и поставил в первую пару, несущую транспарант.
Именно в этот момент я понял всю полноту фразы: «Искусство требует жертв!» Мои пальцы и так уже полностью отмерзли, прикрытые пародийным подобием варежек из обрезка ткани, а тут еще и этот транспарант, деревянные шесты которого были, как будто специально из садистских соображений, облиты водой и на морозе покрылись коркой льда! Я, как мог, пытался прикрыть «тряпочками» пальцы, соприкасающиеся со льдом, но из этого мало что получалось.
И вот он – первый крик «Пошли!» – и наш первый проход. После второго ко мне подошла какая-то девушка из киногруппы и сказала:
– Улыбайтесь, пожалуйста, так, чтобы ваших зубов не было видно, а то они слишком белые на фоне лица!
– Еще бы, на мне ведь килограмм теней… А, может, это я уже от холода почернел? – мелькали в голове мысли, но следующая фраза вернула меня в реальность:
– Мы можем их чем-нибудь замазать…
После этих слов я заверил ее, что моих зубов они больше не увидят, а улыбаться я буду только губами.
Первые четыре прохода в итоге стали пробными, но нам повезло: пятый устроил режиссера, и нас снова отправили в ненавистный мне «ПАЗик».
Вернувшись в гостиницу, первым делом мы пошли сдавать «киношные» вещи, потом в гримерку – снять макияж. В конце нам раздали на подпись документы, суть которых, если коротко, состояла в следующем: «Я разрешаю использовать свое изображение и образ во всех касающихся данного фильма материалах, включая рекламные». И выдали по 500 рублей.
Уже дома, укутавшись в плед и отогревшись горячим чаем, я думал о своих обмороженных пальцах и ладонях, которые были неестественно красными и зудели еще несколько дней, но такова была цена съемок. Взамен же я получил массу эмоций и возможность сказать друзьям, когда мы будем смотреть уже вышедший фильм: «Вот он! Вот он я! Первый слева!»
Все-таки это стоило того. Ну и пусть я промерз до костей, зато будет что вспомнить! Если выдастся возможность, буду участвовать в массовке еще. Но только, если это будет летом…
Максим ЧЕРЕПАНОВ
