Морская душа
19 марта 1906 года в соответствии с Указом императора России подводные лодки стали самостоятельным классом кораблей военно-морского флота. С тех пор этот день и год отмечаются как дата создания подводного флота России. Накануне очередной годовщины подводного флота ВМФ России корреспонденты журнала «Тульский Арсенал» встретились с одним из ветеранов-подводников.
Николай Прокопьев, капитан I ранга запаса, приехал на постоянное жительство в Тулу несколько лет тому назад, но уже успел полюбить наш город и сделать для него немало полезного. Сегодня бравый подводник работает инженером группы технического надзора Центра ГИМС МЧС России по Тульской области. Николай Александрович – прекрасный рассказчик и к тому же большой знаток истории подводного флота, которому отдал более четверти века своей жизни.
Капитан первого ранга увлеченно рассказывает о том, что еще в 1718 году на имя Петра I от крестьянина Ефима Никонова поступила челобитная. Самородок-инженер предлагал создать «потаенное огненное судно». Предложение было принято. Изобретатель построил и испытал на погружение прообраз подводной лодки. Только после смерти Петра Великого разработки были прекращены.
Что же, история эта поражает воображение, но не менее удивительна и судьба самого ее рассказчика.
Первое погружение
Отец служил старшиной второй статьи срочной службы в Кронштадте, и, хотя маленький Коля никогда не видел моря, он, затаив дыхание, слушал рассказы геройского папы. Тогда ему и запала в душу морская романтика. А старший брат отца, дядька Кольки, прошел всю войну офицером. И его редкие приезды в форме, красивых погонах, с наградами на груди оставили незабываемое впечатление и родили в мальчишке горячее желание стать офицером.
Окончив школу в городе Кургане, где проживала его семья, Николай поехал поступать в Севастопольское Высшее Военно-Морское инженерное училище. Конкурс абитуриентов был просто бешеным – из 150*13 человек на учебу были зачислены всего семеро. Зауральский парнишка оказался среди них: пригодилась хорошая физическая подготовка, ведь, кроме отличных знаний, кандидатов в курсанты придирчиво осматривали врачи. Пришлось пройти даже проверку в барокамере. Тогда Николай еще раз уверился в том, что подводником может стать не каждый.
Запомнилось первое погружение, Вышли в море на дизельных подлодках, опустились под воду. Прошел обряд посвящения в подводники. Курсантов напоили морской водой: по традиции снимается плафон от аварийного освещения и наполняется глубинной водой, ее объем составляет где-то около литра.
После окончания училища шесть лет отслужил на Камчатке на полуострове Рыбачьем на атомных подводных лодках. За все это время Николаю довелось поучаствовать во многих сложных и далеких походах. В 1980 году был с дружественным визитом во Вьетнаме, куда пришел в сопровождении целого эскорта кораблей. Через три года – Куба, туда подлодки сопровождали корабли и патрулировали возле берегов Америки и Канады.
Питьевой воды базовой, той, что набирали на суше, хватало на месяц с небольшим. А потом морскую воду прогоняли через испарительные установки – «варили». Получалась дистиллированная вода, практически не содержащая солей. После того, как с обычной воды переходишь на «вареную», организму нужно несколько суток, чтобы приспособиться.
С питанием проблем не возникало. Если первые две-три недели плавания у личного состава был хороший аппетит, то потом уже ходили кто только на обед, кто на ужин.
«Прогулки» по океану
За время службы на подлодках Прокопьев пересекал экватор, пробороздил все океаны и «отметился» на Северном полюсе! С тех пор и остался на субмаринах Северного флота. Потом убыл на дальнейшую учебу на высшие специальные офицерские классы в Ленинград. После курсов плавсостав оставил и занялся обслуживанием больших атомных подводных лодок – штабной работой: преподавал в Курганском военном институте Федеральной пограничной службы РФ на Кафедре тактики. Это, правда, не все вехи биографии славного подводника. А какие из них были самыми ключевыми и судьбоносными? Наверное, все-таки те, что остались в море….
Ведь приходилось «стоять» на грани третьей мировой войны. В 1983 году в Атлантическом океане в Бермудском треугольнике подлодка, на которой тогда служил Прокопьев, по стечению обстоятельств оборвала буксируемую антенну американского эсминца. Это была сверхсекретная опытная разработка противника, позволяющая слушать и записывать все глубинные шумы. Трос-кабель антенны намотало на винт субмарины. Пришлось всплыть в надводное положение, так как главный винт заклинило. Американцы всячески старались помешать продвижению советской подлодки, даже выкинули флаги: «Захожу с кормы, высаживаю десант!» Командир сыграл боевую тревогу, и Николая резануло по сердцу: «Ну, вот и началось…» Уже позже Прокопьев прочитает в книге воспоминания своего командира о тех событиях: в случае нападения на лодку он не мог допустить ее захвата, а потому принял решение взорвать ее и затопить….
И в огне не горят и в воде не тонут
Экипаж, таким образом, мог вполне повторить подвиг легендарного Варяга, но все обошлось. Осада самолетами, вертолетами и кораблями противника продлилась трое суток, пока на помощь не подоспел с Кубы корабль-спасатель и не отбуксировал лодку в порт через Саргассово море. Водоросли скребли по днищу и обнимали борты, глубина составляла 4000 метров. Уже на кубинском берегу все члены экипажа дружно смеялись, вспомнив, что Бермудский треугольник пользуется дурной славой, и здесь пропадают самолеты и корабли, а они вот не оправдали старых поверий, хоть и были на волосок от гибели. Кубинская пресса в те дни печатала заметки о якобы «специально» изобретенной русскими подлодке, а под текстом была карикатура, на которой субмарина изображалась наподобие краба с клешнями, предназначенными, понятно, для перекусывания и похищения секретных американских антенн.
В другой раз в Тихом океане рядом с Филиппинами тоже была вероятность затопления. Тогда была погоня за американской субмариной, и русские подводники напоролись на не обозначенный на карте коралловый риф, на жаргоне подводников – «банку». Это было на глубине 187 метров посреди океана. Удар о риф был настолько силен, что сильно повредилась акустика, зона поражения борта по площади напоминала ворота в ангар грузового автомобильного транспорта.
Приходилось Прокопьеву и гореть на большой глубине. Пережил семь возгораний на борту, седины прибавилось в 33 года. Наверное, неслучайно на мой вопрос, какие у подводников обычаи, Николай Александрович, улыбаясь, поясняет, что, например, на земле мы часто оставляем за собой двери открытыми, а на лодке при переходе из отсека в отсек обязательно задраиваются переборочные двери. Почему? Случись трагедия – погибнут только те, кто в пострадавшем отсеке. А значит, самая важная традиция подводного флота, подумалось мне, – готовность каждого пожертвовать собой ради других – если это потребуется, конечно.
Александр ШАХНО
